Он большой, как бутылка колы. Он прекрасен, как дерево сирени. И он мой. Порой, он единственный, кто приносит мне удовольствие. Я горжусь тем, скольких людей он осчастливил. Благодаря нему я — мужчина, что приносит мне привилегии в обществе. Мне нравится, когда он эрегирует, ударяясь об мои брюки. Я не хочу его контролировать, я хочу, чтобы он контролировал меня
Нахмурив лицо, он начал сосредоточенно делать мне минет. Было видно, что он не в восторге, но понимал, что так надо. Не сказать, что это была лучшая оральная забота в моей жизни, но он старался, а я всегда это ценю. Это продолжалось около 15-20 минут, и после того, как он пообедал, я перевернул его на бок и приказал расслабиться. Он должен был понять, что это случится в любом случае, поэтому лучше успокоиться и получить удовольствие от действия, а не только неприятные ощущения. Я ввел указательный палец. Он застонал. Все было очень узенько, видно, что он был честен, когда говорил о своей неопытности. Второй палец – по нему прошел легкий холодок и он застонал, как при ознобе. Да, его знобило и ему было волнительно. Но через это проходит каждый мужчина, который решил взять от жизни немного больше. Через пару минут он был готов. Я повернул его, закинул его ноги на свои плечи, склонился над его лицом, почесывая его бородку спросил, готов ли он. Он закрыл глаза, кивнул головой, и я начал делать свое дело. Член заходил туго, он сжал глаза и начал кусать губы. Я поцеловал его, грязно, с языком. Такого поцелуя между нами еще не было, поэтому он поначалу не ответил взаимностью, но с секундами становился развязнее. Когда я был полностью внутри, я схватил его за бока и прижал всем телом к себе, максимально глубоко вставив свой член во внутрь, и так же резко отодвинув его, вышел и снова, с намного большей скоростью — ввел обратно. Он застонал, сам того не ожидая. Для него это было неожиданным, он растерялся и не смог контролировать стон. Ничего в тот момент не имело значения. Ни его половая жизнь до, ни его статус в обществе, ни его достижения, ни его успех. Стиснув одеяло в зубах, кулаком сжимая матрас, он стонал, пока я возвышался над его телом, что было полностью в моем подчинении. Он не контролировал ничего, себя, свои мысли. Мне стоило больших усилий, чтобы мы с ним дошли до подобной связи, и когда все случилось, я наказал его и был беспощаден. Я делал ему невыносимо больно, я унижал его, а затем резко сбавлял обороты и наоборот, заботливо, уважительно и нежно ублажал своего взрослого и сильного мальчика. Он был растерян, и физические ощущения были его единственным ориентиром. Вновь склонившись перед его лицом, я спросил о его самочувствии. Отдышавшись, через пару секунд он прохрипел — не думай об этом. И я продолжил. Время тянулось, он раскрывался, словно бутон. Становился все более развязным, иногда смеялся, крепко стонал, изворачивался и мычал. Я молчал. Это была моя роль на этот вечер. Выжав немного смазки на свою ладонь, я стал ласкать его член, все дело плавно переходило к концу. Когда он был готов, я резко убирал руку и наслаждался его недовольным стоном. Я мужчина и я знаю, как ласково и сладко помучить другого самца. Я провернул это 4 раза, после чего позволил ему кончить себе на ладонь. Я вынул свой член из него, дал ему отдышаться и ввел ему в рот свои пальцы, измазанные его спермой. Он был немного не в сознании и жадно вылизал всю мою руку. Мне пришлось освободить свои яица от лишней массы, я сделал его ему в рот, чтобы дать ему добавки. Ему было все равно, он принял все, облизав остатки с макушки. Улыбнувшись и светя своими клычками, он сказал то, чего я не ожидал услышать в такой момент. Я люблю тебя – и я понял, что доминировал этой ночью не только физически. Я владел его телом, его чувствами, душой. Он был моей собственностью, моей вещью. И мне это понравилось.
Можно ли винить и называть плохим человеком того, кто признал безнадежность и ушел?
Я плохой человек. Я пытался пробиться в голову тому, кто, как мне казалось, окончательно запутался, нуждался в помощи, грустил
У меня не получилось. Он видел, но играл в слепого, слышал, но старался не слышать
Каждый раз, когда он не пускал меня к себе, я будто разбегался и ударялся о закрытую дверь, встал и насиловал себя вновь
Ультранасилие — искусствоведческий полу-термин для описания жестокости высокой степени интенсивности и бессмысленности
Стоя на распутье двух дорог, я думал. Остаться, отдать остатки жизни и сил внутри себя ему, или закрыть глаза так же, как закрывает он, уйти.
И я ушел
С какого-то определенного момента я перестал убегать от себя настоящего. Стал чаще говорить людям свое настоящее имя, стал чаще появляться на фотографиях с друзьями, перестал врать, красить волосы и успокоился
Я смирился или повзрослел? Может, взросление подрозумевает смирение?
Жизнь стала невыносимо скучной. Даже переспать ни с кем не хочется. Даже флиртовать. Вокруг одни праведники и святые, которым и 20 лет нет, а можно сказать, что весь порох в пороховницах использован и они спокойно доживают свой век в зоне комфорта. Полный отстой
Никогда не ощущал себя свободным, но оглянувшись на остальных, чьи руки связанны привязанностями, страхом, чувством долга, понимаю. Я — освобожден и это бесценно. Но какой в этом смысл, если я никогда не найду себе подобную птицу одного полета?
Вчера был первый день осени. Первый дождь, первая хреновая погода. Мне нравится. Это единственное, что мне сейчас нравится. Жаль, что я все еще живой
Удивительно, как многого можно добиться шантажом, если уметь его правильно преподносить. Это я не о себе, кстати, шантаж для меня — слишком банально и по женски. Женщины любят шантажировать — парни любят на шантаж вестись. Спасибо г̶о̶с̶п̶о̶д̶у̶ ̶б̶о̶г̶у моему жизненному опыту за то, что предоставил мне возможность спокойно обходить стороной это дерьмо. Я плохая пища для вагины, к сожалению, об остальных этого сказать не могу
По вечерам я наливаю себе вино. Терпеть его не могу, но я слишком кинематографичен для того, чтобы пускать в себя другие жидкости. Сколько литров вина надо выпить, чтобы умереть, как рок н ролльный идол из 60х?
Путешествие — прекрасное лекарство без побочных эффектов. Я — могу быть наркотиком без побочных эффектов, но в наше время никто не ценит хорошую дурь, наверное, потому что никто её даже не пробовал.
Мне нравится мой блог. Сейчас их никто не ведет, мне же привычно жить устаревшей жизнью. Мне нравится наблюдать за тем, как количество соплей в нем убавляется из поста в пост. Я снова становлюсь безразличным ко всему. Как это может не радовать?
Никогда не задумывался над тем, как легко можно переписать свое прошлое
Жалость у меня вызывают люди, которые ощущают себя людьми только тогда, когда есть Он или Она под боком. Счастливыми, красивыми, умными, вдохновленными, уверенными. После дня, когда Он или Она уходят — они больше не чувствуют себя такими. Смотря на свое отражение, им становится противно, омерзительно, невозможно. А потом они отправляются на тот свет, пока Он или Она спокойно доживают свой век и ебут(ся) во все стороны
Забавно вспоминать времена, когда невольно был причастен к секте подобных извращенцев
Мне отвратительна жизнь. Мне не нравятся ни женщины, ни мужчины, ни дети, ни животные. Мне не нравится то, как люди поступают друг с другом. Отвратительно, когда мне самому приходится поступать с ними так же. Я предпочту уйти отсюда раньше, чем с головой окунусь в эту грязь
Глаза — не зеркало души. Мы видим в них то, что хотим видеть. Поступки — вот зеркало души. А глаза это всего лишь орган зрительной системы
Какая романтика
Кстати, на чужом несчастье свое счастье и строишь. Если вы так делать не хотите, то будьте готовы к тому, что это сделают с вами. Деньги — важнее любви. Любовь можно купить. Вас тоже можно купить. Меня — тем более. Родители — не святые и вообще их надо выкидывать нахуй из своей жизни как можно скорее, какими хорошими они не были. Иначе все закончится тем, что придется отсчитываться о своем местонахождении в 30 лет
Мне нравится мой дом. Нравится спокойная, безлюдная улица, на которую выходят мои окна с моими широкими подоконниками, на которых я люблю сидеть и пить мой зеленый чай. Жаль, что я живу недостаточно высоко и не смогу выброситься отсюда насмерть.